Облачный рендеринг. Быстро и удобно ☆ от 50 руб./час ☆ AnaRender.io У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!
Марина Karol Комаркевич Домой. Часть 5
Девочка Дарья страшно любила гулять по городу с фотоаппаратом наперевес и выискивать в толпе снующих туда-сюда граждан всевозможных чудиков, чудаков и чудачек. Особенно полюбилось ей это дело, когда старший ее сын женился и съехал жить на квартиру к жене, а младшая дочь поступила в институт, нашла приработок, завела новых друзей и тоже практически перестала бывать дома. Девочка Дарья сама не любила сидеть сиднем в квартире. Она почтила взросление своих отпрысков покупкой нового объектива к зеркалке, зарегистрировалась еще на паре фотосайтов, и всецело предала себя в руки богини Дианы, за исключением тех редких дней, когда ей вдруг приходило в голову послужить богам от кулинарии или шопинга.
Сегодня девочка Дарья забрела с фотоаппаратом на Невский. Правда, помпезность и узнаваемость Невского на снимках девочке Дарье несколько претили, да и чудаки обычно куда интереснее смотрелись в окружении загадочных Питерских задворков. Но сегодняшний чудак перепал девочке Дарье прямо на ступенях Екатерины, и, ах, какой это был заманчивый чудак - пальчики оближешь.
Поздняя осень уже опустошила город, избавив его от листвы на деревьях, и от зелени на газонах, и от синевы небесной, приготовив к долгой скуке сыроватой приморской зимы. Тем удивительнее были последние дни - прозрачные, как хрусталь, теплые и тихие, совершенно неуместные для ноября и одновременно прекрасные. Обнаруженный девочкой Дарьей чудак странствовал по ступеням храма то вверх, то вниз, явно не решаясь на что-то конкретное, и мало того, что волшебным образом гармонировал со всем окружением - тоже был неуместный и прекрасный, но еще и являл собой восхитительный объект для догадок. Облаченный разнокалиберно - в старое пальтецо кроя годов семидесятых, обтерханные брюки и ярко желтые, хотя не новые, тимберленды. Для бомжа - добротен, для иностранца - простоват и беден. В фантастической кроличьей ушанке, но явно не дворник, хотя лет тридцать назад сошел бы. И потом в очках, прямо какой-то диссидентский дворник. Из карманов пальтеца торчали шарф и огромные вязаные перчатки. А если пожилой профессор? Но не слишком ли опереточный? Старый, ужасно старый, хрупкий и... невесомый. Из-за волос, может, таких длинных и белых. Оживший одуванчик. А еще лицо... вот тут девочка Дарья никак не могла определиться, хотелось ей назвать это лицо интеллигентным или добрым?.. но оно сияло, потому что растерянный чудак не переставал радостно глазеть по сторонам и улыбаться.
Вообще-то, лет девочке Дарье было почти сорок шесть. Девочкой она именовала себя только в теплой компании себе подобных и в силу общественной традиции. "Девочки, чайку попить не соберемся у Маши в четверг? Заодно и фотки посмотрим?" И с высоты своего возраста почтенной матроны полагала, что разглядывать, а тем более фотографировать людей, что называется "в лоб", неприлично. Да и неспортивно, чего уж там. Своего чудака девочка Дарья снимала, прячась за рекламным щитом автобусной остановки. И когда чудак все с той же радостной улыбкой посмотрел прямо в объектив и приветливо замахал руками, она немножко огорчилась. Надо же, промахнулась-таки, с маскировкой!
Чудак тем временем подбежал прямо к ней и спросил:
- Ну как, хорошие фотографии получились?
Речь у чудака тоже была чудаковатой. С каким-то, вроде, акцентом. Не сильным. И вообще, чудак, похоже, был милый. Девочка Дарья чуть-чуть подумала и решила, что немного поговорить с ним - хорошее приключение на сегодня. Глядишь, сложится, о чем написать вечерком в блоге.
- Очень. - Сказала она. - Хотите посмотреть?
Чудак хотел. Он рассматривал свои фотографии и смеялся. "Какой я здесь нелепый, правда?" Девочке Дарье нравилось, как он смеется. Ей ужасно хотелось сказать чудаку, что нелепый он не только "здесь", но, кажется и вообще. Но девочка Дарья побаивалась. Не вышло бы вдруг, что с чудаком какие-то проблемы. Опыт ее былых фотоохот зудел и требовал осторожности - проблемы у чудаков имелись всегда, причем такие, что Бетмен с Человеком-Пауком жалобно курили в кулачок, готовые расписаться в своем бессилии, а бедной девочке Дарье и подавно надоело вляпываться. Пусть уж на этот раз как-нибудь без нее...
- Мне очень нравится, какой я в этой шапке, - внезапно сообщил чудак, тыкая пальцем в экран, - Такая шапка была у меня в детстве. У нас в поселке все мальчики носили их зимой.
Настроение у девочки Дарьи испортилось в одно мгновение. Слова чудака, показалось ей, несли в себе неприятный подтекст. Старый одинокий человек в чужом городе, может быть потерявшийся. Это было... как бы так сказать-то... уже похоже на проблему...
- Но эта шапка не моя, - доверительно продолжил чудак, выбивая еще кусочек твердой почвы из-под ног девочки Дарьи, - мне одолжил ее один знакомый. И даже не просто знакомый, а друг. Да.
Девочка Дарья вдруг почувствовала себя беспомощной и очень несчастной. И хотела-то только поболтать... Вот зачем это происходит? Блин-блин-блин. Который раз на те же грабли. Интересный чудак на глазах превращался в ветхого старичка из пригорода, похоже, немножко тронутого, в чужой шапке, сейчас окажется, что и не в своем пальто, и ладно, если дело кончится только просьбой о жетонах на метро... и ведь зарекалась - зарекалась! - вступать в разговоры...
- Знаете, - светло погрустнел старичок, - с этими шапками в моей жизни вечно какие-то истории. Уже второй раз я бегу на другую половину мира, и каждый раз напрочь забываю прихватить с собой шапку. Зато, - тут он опять засиял улыбкой, - мой чемодан всегда со мной!
Крохотулечный и древнющий чемоданишко в руках старичка-чудачка доканал и без того несчастную девочку Дарью. Она прямо таки услышала, как этот допотопный дорожный аксессуар вопиет к небесам о бедности и ужасах бытия. Девочка Дарья мысленно заплакала и смирилась с очередным невеселым приключением на свои сорокашестилетние лепестки благородного лотоса.
- Простите... - ох, как не хотелось этого говорить, - Может, вам надо чем-нибудь... помочь?
- Помочь? - Старичок приветливо посмотрел в ее скукоженное личико, - Ой-ей! Я болтаю с вами, а вы совсем замерзли! Знаете что, пойдемте со мной вот здесь рядом в кафе. Я куплю вам кофе и пльюшки!
Если какая-то твердая почва на этот момент и существовала под ногами девочки Дарьи, вся она с грохотом осыпалась неизвестно куда.
Спустя пятнадцать минут они сидели в пышечной на улице Желябова, и старичок-чудачок озабоченно потчевал девочку Дарью толстыми пышками и кофе с молоком. При этом он не переставал говорить и волноваться - да-да - о ее самочувствии!
- Знаете, я ведь изучал этот город. Потому что он мне очень интересен. И я знаю, что если вы учились в университете, то в этом кафе вам должно быть приятно! Вам приятно?
Девочка Дарья конфузилась и тушевалась. Во-первых, ей было приятно! Кто ж из университетских, в самом деле, способен забыть эти липкие пышки, и несравненный этот гадкий кофе, чудный глоток ностальгии. А во-вторых, ей было стыдно - жмотилась на метрожетончики, и развела старичка на еду! Кошмар! И от того, как старичок отверг ее попытку вернуть ему деньги, тоже было стыдно. И, что удивительно - опять-таки, приятно.
- Перестаньте, девочка моя! Денег никогда ни на что не хватает, поэтому так нелепо жалеть потратить их на кофе или на сладости для девочек!
- У вас, наверное, совершенно счастливые дочери или внучки? - решилась, наконец, на беседу девочка Дарья, немного успокоенная тем, что старичок был куда более вменяем, чем показался ей сначала.
- Нет, что вы, - беззаботно махнул рукой старичок, - я не могу иметь жены. И детей у меня тоже нет. Но понимаете, девочки, они все время кажутся мне такими беззащитными. Сколько бы им ни было лет. Знаете, я уже многие годы служу в миссии для девочек-сирот, сейчас их у нас, правда, гораздо меньше, чем было при генерале Видела, и все равно. Сестры говорят мне, что я их ужасно балую, но я совершенно не могу приходить к ним без конфет. Не могу.
"Опа", - подумала девочка Дарья, подавившись кофе. Вот вам и адекватный старичок. Генерал, понимаете ли, и миссия. Это розыгрыш такой, или дедушка не в себе? Ой-ей, может, лучше бы было жетонами на метро пожертвовать? Но не выглядел же, не выглядел дедушка сумасшедшим! Если, конечно, смотреть на лицо, а не на одежду...
"Пусть он шутит, а?" - взмолилась к небесам девочка Дарья, успев представить, как сейчас ломанет из-за столика, озадачив старичка, распугав посетителей и попортив мебель. И какой дурой потом будет чувствовать себя до самой ночи. В слух она сказала:
- А в миссию для мальчиков-сирот вы что приносите?
- Приют для мальчиков находится в Кампа Верде, - совершенно серьезно ответил старичок, - Это уже не моя сфера влияния. Понимаете, это конечно не очень хорошо, но я все же рад. Мальчикам там есть, кому помогать, а я не умею находить с ними общий язык. С девочками мне гораздо проще. Знаете, - заулыбался старичок, - они почти все мне пишут, а некоторые даже приезжают по воскресеньям, и с мужьями, и с детьми, а иногда и с внуками. Милагрос всегда из-за этого ворчит.
- Милагрос? - уточнила девочка Дарья, уязвленная новым словом.
- Это моя экономка, - пояснил старичок, - вечно боится, что у нас не хватит продуктов. Но такого еще ни разу не было. А она ворчит... Впрочем, старшая Милагрос тоже любила поворчать. И правильно, если экономки не будет ворчать, старые доны, навроде меня, вполне могут зазнаться и вообразить себя кем-то слишком уж значительным.
- Еще и старшая Милагрос? - вопросила девочка Дарья, внезапно почувствовав себя кем-то вроде Алисы в компании черепахи Как-бы. "Все страньше и страньше"!
- О, это экономка моего предшественника, - невозмутимо продолжил старичок, даже не запнувшись, - Это была такая дама, ого и ой-ей. Иначе не скажешь. Дон Октавио трепетал перед ней. А я так просто ее до смерти боялся. Моя нынешняя экономка - ее племянница. Я думаю, со временем я тоже начну перед ней трепетать. Лет так через десять. У нее есть все шансы превзойти свою почтенную родственницу. Кстати, она и сейчас уже страшно не любит, когда ее путают с тетей. Такая независимая. Поэтому мы зовем ее Милагрос-сабрина-де-Милагрос, ну, то есть, племянница Милагрос.
- Офигеть! - сказала девочка Дарья, изумленно таращаясь на старичка. Вот ведь городской сумасшедший. Как по книжке шпарит! А может - писатель? "Все чудесатее, и чудесатее"!
- Офигеть? - удивился старичок, - офигеть, это что? Что-то про фигу?
И он не замедлил показать девочке Дарье означенную фигуру.
- Да! - сказала девочка Дарья, - То есть, нет! Тьфу! То есть, простите! Я хотела сказать!.. А что там дальше с этой Милагрос? С вашей экономкой?
- Дальше, - вдруг опечалился старичок, втягивая голову в плечи, как самая настоящая черепаха, - Я не знаю даже, что с ней сейчас. Я ведь уехал. Надеюсь, у нее все благополучно.
"Ой-ей... - подумала девочка Дарья, огорчаясь вместе со старичком - что-то не похоже на шутки..." Червячок жалости робко зашевелился в ее душе, намекая, что дедушку, возможно, пора отвести домой или в его больницу. Но не дослушать такую историю? И потом, пятнадцать минут туда, пятнадцать минут сюда... а вдруг дедушка все таки писатель? Может он так вживается в ситуацию и получает эмоциональную поддержку? "Я что, хочу его поддерживать? - удивилась себе девочка Дарья, - Ха, да я, кажется и уже... Ну и пусть..."
- А что с ней было раньше? - попробовала она подъехать с другой стороны, - Ну, как она попала к вам в экономки?
- Я сам ее пригласил, - пожал плечами старичок, - Она воспитывалась в миссии, потом там же работала. А потом, когда умерла ее тетя, она чувствовала себя очень одиноко, и я подумал, если вокруг нее будут вещи, среди которых она проводила много времени в детстве... Хотя, знаете, был один случай, который очень нас сблизил. Мы с ней оба тогда повели себя ужасно глупо. Такое роднит.
- Ну-ну, - подбодрила старичка девочка Дарья.
- Впрочем, для того времени наша глупость была извинительна, - продолжал старичок, совсем погрузившись в свое повествование, - Тогда все всего боялись. И не зря. Творилось много недоброго. Подчас невозможно было понять, насколько серьезна опасность. В меня, вот, стреляли.
- Ого, - сказала девочка Дарья и испугалась. Писатель перед ней сидел, или сумасшедший, но по всему, разговор со старичком пора было закончить. Потому что история его начинала приобретать трагическую окраску.
- Ай, не переживайте, - отмахнулся старичок, - патроны были холостые. Об этом я и говорю - хотя официально ничего страшного не происходило, никто не знал, что с ним случится завтра. И когда Милагрос примчалась ко мне из миссии, крича, что девочек захватили солдаты и требуют выкуп, я так испугался, что не успел усомниться. А с какой стати? Ведь даже духовенство подвергалось преследованиям. Я собрал все ценности и деньги, которые только были под рукой, и помчался в миссию. В миссии оказалось, что мой добрый друг лейтенант Виту пошутил. Солдаты заняли двор миссии, только чтобы отдохнуть и раздать пайки. Но сообщили они мне об этом уже после того, как упаковали принесенные мною ценности в личный багаж лейтенанта. Потом мне пришлось приложить усилия, чтобы вновь раздобыть все, что нужно для служения. Н-да... Но это не главное. Главное, что все остались живы и здоровы!
- Уф, - перевела дух девочка Дарья. Эмоциональную поддержку, значит, старичку. Ну, держи, писатель! - Нельзя же так пугать людей, в самом деле!
- Я с вами согласен, девочка моя, - торжественно сказал старичок, - Но надо делать скидку на время и на общий настрой умов. Это ведь была война. Война! Как бы ее не называли! И мы отделались совсем легко! Девочки с сестрами просидели день взаперти, да потом неделю рассказывали друг другу о пережитых страхах. Какое-то время мы жили без денег, но дело было как раз в апреле. Хлеба и овощей нам хватило надолго. Так что все наши беды ограничились потерей Чаши. Впрочем, и лейтенант от нее пользы не получил, как я узнал потом. Ну, еще, конечно, бедная Милагрос долго стыдилась поднять не меня глаза.
- Она же не нарочно! - воскликнула девочка Дарья, - А этот ваш лейтенант, он, знаете, кто? Он - прощелыга! Вот так!
- О, да! Пожалуй, таким он и был, - вдруг развеселился старичок, - прощелыга, я помню это слово. Оно очень правильное. Правда, сам-то мой бедный друг Виту считал, что он хороший шутник. Он даже велел меня расстрелять. Его солдаты страшно позабавились, заряжая холостыми.
- И вы называете этого человека другом? - искренне возмутилась девочка Дарья, совсем забыв, что говорит с писателем или с психом.
- Конечно! - воскликнул старичок - Ведь он подарил мне эту шапку! И сегодня я ночевал в доме его друзей! На диване!
- Ну, я не знаю! - всплеснула руками девочка Дарья и больше не придумала, что сказать. Логика старичка выглядела какой-то... запредельной? Зазеркальной! Старичок глядел на девочку Дарью добрыми глазами черепахи Как-бы и радостно улыбался, - А не мог бы он вам подарить еще и пальто?!
- Так он и подарил! - весело закричал старичок, - оно как раз моего размера!
- Всё! - сказала девочка Дарья и вдруг начала хохотать.
Старичок захохотал вместе с ней.
- Знаете, - сказал он, отхохотавшись и вытерев слёзы, - вы очень хорошая девочка, да-да. Я знаю. Как вас зовут?
- Алиса! - ответила девочка Дарья, но тут же, устыдившись своей детской выходки, покраснела, - Простите. Меня зовут Дарья.
- Какое имя! - обрадовался старичок, - Оно обозначает подарок! Вы, мой подарок на сегодня. Я куплю вам еще кофе. И снова пышек, да?
- Не надо, - взмолилась девочка Дарья, - я уже вся в пудре!
- Зато вы согрелись, - возразил старичок, - Вон, какая розовенькая. Разве можно так мерзнуть из-за каких-то фотографий! Хотя вы знаете, - тут он мечтательно вздохнул, - мне бы хотелось, чтобы у меня была еще другая фотография. Не возле церкви, а возле Кировского завода или Технологического института.
- Зачем вам? - ласково спросила девочка Дарья, уже готовая фотографировать старичка где угодно, лишь бы не возвращаться с небес на землю, и не расставаться со своим внезапным собеседником.
- На Кировском заводе я хотел работать, - печально сказал старичок, - А в Технологическом институте мечтал учиться. А учился в результате в духовной семинарии в Буэнос-Айресе. Неисповедимы пути Господни.
Он задумчиво подпер щеку кулаком.
Только сейчас девочка Дарья вдруг сообразила, что под распахнутым пальто и под воротом темной рубашки морщинистую и вполне себе черепашью шею ее собеседника обнимает белый воротничок, который, кажется, означает священнический сан. И воротничок этот выглядит подозрительно настоящим.
- Вы священник? - осторожно спросила девочка Дарья - Этот, не православный, да? Из-за границы?
- Я священник Римско-Католической церкви, - непринужденно сказал старичок, - и приход мой находится в селении Пуэбло Кампа, в округе Мендосы. Это город в Аргентине, вы знаете, да? Там очень хорошее вино, все знают Мендосу, как центр виноделия. У одной из моих девочек, из тех из миссии, о которых я вам рассказывал, теперь есть своя эстансия. И когда мои девочки собираются вместе, она привозит им самое лучшее вино в Пуэбло Кампа! Я пробовал, - старичок гордо постучал себя кулачком в грудь, - для мессы вино иногда бывает немного... другое...
Бог знает почему, никто ведь не мешал старичку врать и раньше и сейчас, но девочка Дарья поверила всему, о чем он говорил. И все, о чем он говорил, и то, как он выглядел, начало складываться в ее сознании кусочек к кусочку, совсем как пазл или мозаика.
- А вообще, вы русский, - утвердительно сказала девочка Дарья.
- Да, - подтвердил старичок, - я родился в деревне Вяземки, это совсем недалеко от Петербурга.
- Как же вы попали в Аргентину? - спросила девочка Дарья.
- Я бежал из России вместе с отступающими немцами, - просто сказал старичок, - Я служил полицаем, и не мог тогда здесь остаться. Меня бы убили.
Девочка Дарья смотрела на старичка и думала, что ей надо рассердиться на него за его подлое предательское прошлое, но рассердиться не получалось. А еще она думала, что сидящий напротив нее человек, скорее уже не черепаха Как-бы, а почему-то Белый рыцарь. Настоящий Белый рыцарь, а она рядом с ним - настоящая маленькая девочка... с ума сойти...
- С ума сойти, - тихо сказала девочка Дарья, - какая же иногда бывает жизнь...
- Жизнь не бывает иногда, - мягко сказал старичок, - жизнь бывает всегда. Вас рассердило мое прошлое?
- Нет, - честно ответила девочка Дарья, - Совсем нет. А как вас зовут?
- Мои прихожане обращаются ко мне падре Андрес, - улыбнулся старичок, - Здесь в России вы могли бы говорить мне, отец Андрей. У православных ведь именно так обращаются к священнику? Но я не могу об этом просить. Мне кажется, что здесь я не имею право даже на тень того уважения, что оказывают мне в Пуэбло Кампа. Может быть, как это, старик? Нет. Дедушка Андрей?
- Я не православная, - сказала девочка Дарья, от чего-то вдруг смутившись, - то есть, я православная. Ну, я крещеная, и я в Бога верю, наверное. Только я не хожу в церковь. Не хочу.
- Офигеть, - сказал отец Андрей и тихонько засмеялся, - Я ведь правильно понял, офигеть, это у вас означает "сильно удивиться"?
- И сильно восхититься, - мрачновато сказала девочка Дарья.
- Пусть так, - кивнул отец Андрей, - Простите, Дарья. Если вам неприятно, я не буду ни удивляться, ни восхищаться. Знаете, в моем путанном и нелепом прошлом, когда я наворотил всякого зла, Господь столько раз посылал мне чудеса. Как вспомню сейчас, мороз по коже... Такие чудеса, от которых любой, имеющий хоть крупицу веры, с ума бы сошел в счастье Богообщения. А я... я не слышал и не видел этих чудес... Не сердитесь на себя. Господь знает, как мы слабы.
- А я все равно буду вас звать отец Андрей, - сварливо сообщила девочка Дарья, ворочая ложечкой в остывшем кофе, - потому что раз вы священник, значит Богу так надо. И вот так.
- Устами младенцев,.. - вдруг страшно сконфузился католический старичок, стремительно превращаясь из белого рыцаря обратно в черепаху Как-бы, - Конечно, не для меня, но ради Него! Простите, простите! Зовите меня, как надо! Дарья, ох, какая бы из вас получилась экономка.
- Вот так, - с удовлетворением повторила девочка Дарья и вся потеплела, расцвела, сама не понимая, от чего, но явно потому, что рядом сидел этот непонятный, добрый старик. - А зачем вы в России, отец Андрей? И... а, кстати, а зачем вы бегали по ступеням собора? Вверх-вниз, вверх-вниз! Я видела, да!
- Ох, - сказал отец Андрей, и уже не просто сконфузился, а втянул голову в плечи по самые уши, - Понимаете, Дарья, я приехал в Петербург, чтобы попасть в деревню Вяземки. Туда, где я родился. Но я не знаю, как сейчас туда доехать! - он беспомощно развел руками, - Раньше можно было на подводе из Петергофа, но теперь ведь уже нельзя, правильно? И я хотел спросить у людей, у которых ночевал сегодня, но они были такие щедрые, и мы пили столько чаю, так разговаривали. Я забыл. А потом я хотел спросить у моих коллег в соборе. Но сначала мы отправились вместе служить, и такой хор, такая служба! Я опять забыл. А когда вспомнил, не знал, что делать - вернуться в собор, не возвращаться? Я и так очень их удивил и обеспокоил, приехал без бумаг, без писем, ничего не сумел объяснить... я вообще, наверное, сейчас очень неудобный человек, всех беспокою, все забываю...
- Агааа, - радостно протянула девочка Дарья, и жестом фокусника извлекла из рюкзака свой любимый компактный ноутбук. Вот, значит, какую плату на этот раз желает получить мироздание за хорошего чудака. Самое то, что надо, между прочим. Не плата, а сплошное удовольствие. - Ну, значит, сейчас мы с вам будем ловить вай-фай и искать в интернете вашу деревню.
- Кого ловить? - ужаснулся отец Андрей, заглядывая ей через руку.
- Вай-фай, - засмеялась девочка Дарья, - Эй-эй, не смотрите на меня так, а то я опять хохотать начну! Нам нужен вай-фай, беспроводной интернет. И если в этой кафешке мы его не поймаем, пойдем в другую, только, чур, там за кофе буду платить я!
Отец Андрей опять расцвел улыбкой счастливейшего из смертных и смиренно воздел руки к небу.
