Облачный рендеринг. Быстро и удобно ☆ от 50 руб./час ☆ AnaRender.io У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!
Марина Karol Комаркевич Домой. Часть 2
Самолет летел над океаном.
Самолет был машиной, предназначенной для полетов, и ни для чего другого. Этот металлический пра-пра-правнук детища изобретательных братьев Райт мчался в воздухе со скоростью восемьсот километров в час. В воздухе! В пустоте, где совершенно не на что опереться! Он ни на секунду не мог остановиться, он постоянно должен был перемещаться в пространстве - из пункта А в пункт Б. При этом пункт А безнадежно и стремительно удалялся от дона Андреса, а пункт Б столь же неумолимо приближался. И с этим ничего нельзя было поделать. Заставить самолет свернуть с прямой, соединяющей пункты А и Б сейчас могла бы, пожалуй, только команда террористов. Но террористов на борту самолета не наблюдалось.
Дон Андрес уже не в первый раз привстал и украдкой окинул взглядом салон. Увы. Ни одного террориста, или кого-нибудь хоть относительно на него похожего. А ведь было бы так приятно внезапно узнать, что самолет летит куда-нибудь... в Гвинея-Биссау. Ну да, например, в Гвинея-Биссау. Там тепло, там наверняка недорогое жилье и фрукты. Там непременно найдется уголок для непритязательного старого человека. И очень может быть - что-то ноги устали, надо присесть - там найдется паства, нуждающаяся в добром пастырском слове.
Впрочем, паства, нуждающаяся в пастырском слове, осталась в пункте А.
Нехорошо...
Нехорошо, нехорошо...
До чего неловко быть таким худым и таким старым - даже в мягком кресле самолета задницу печет, как огнем. И никак не пристроить ее поуютнее.
Хотя многотерпеливый владыка Петр отнесся к его - дона Андреса - сбивчивому телефонному лепету очень и очень мирно. "Ради Ваших заслуг, дон Андрес..." Заслуги. Ох. Особенно та, сорокалетней давности... И теперь еще эта... "Но не более трех недель, а лучше уложитесь в две..." Впрочем, не стоит обольщаться, разговор прошел гладко только потому, что повезло с заменой. И брат Хорхе уже сослужил в Пуэбло Кампа, он справится. Но бедная Милагрос! Вот кто изошел на рыдания. В телефонной компании, наверное, случился потоп. Телефонная трубка, которую он прижимал к уху, во всяком случае, была мокрая.
"Падре, это выыыыыыыыыы?!!!! Падрееееее, выыыыыы откуда звонитееееееее?!!!! Выыыыыы с ума сошлииииииии! Мы думали, вас убилииииииии!!!! Или вы где-нибудь умерлиииииииии!!!!"
Ну да, конечно, убили. Кому он может сейчас понадобиться - старый падре, с трясущимися руками и костлявой задницей. Скорее уж он и впрямь мог бы где-нибудь умереть. "Не плачь, Милагрос." Но он не умер. "Я в Буэнос-Айресе". Он приехал в Буэнос-Айрес. "Не надо никому звонить, я сам все улажу и вернусь через пару недель". Он связался с епископом и полчаса угорал у телефона от стыда, не в силах что-то толком объяснить. А еще нашел старого друга. Друга? Знакомого... Нет, конечно, друга. Мы стреляем, amigo, мы стреляем... пуффф... холостые хлопки и ватные ноги... "Падре, это вы?.." Было так неловко проситься на ночлег, и еще, чтобы помогли разобраться с билетами. Билеты в один конец, да. Что делать, что делать? Еще немножко денег осталось. А там как-нибудь. Но чего он совсем не ожидал, так это внезапного подарка - пальто, шапка, шарф. Перчатки! Его собственные Милагрос уже прибрала в шкаф, и он - ноябрь ведь - убежал из Пуэбло Кампа без них. За столько лет он все забыл! "Шапка? Виту, зачем?" "Падре, там уже может быть снег". Ну да! Ноябрь! Другая половина мира. И адрес знакомых. "Я позвоню, у них можно будет остановиться". Конечно, друг. Старый добрый друг Виту. Тщедушный лейтенант. Шапка и пальто в самый раз! От этого хочется плакать.
И еще почему-то хочется плакать из-за Упряменького. Против куриц, помнится, он ничего не имел. Собака, кошка. Но с Упряменьким верная экономка и ее подруги побили все рекорды любви к неразумным тварям. Упряменький из разорившегося цирка... "Милагрос, зачем он нам!?" "Что вы такое говорите, падре! И как бы наш Господь въехал в Иерусалим, если бы хозяин того осла рассуждал так же, как и Вы!" Да-да, если он где и учился терпению, так это в беседах с Милагрос-сабриной-де-Милагрос. Впрочем, на Упряменьком полюбили кататься детишки после мессы. Так что его существование оказалось вполне оправдано. Но о чем тут плакать? Да еще, что самое неприятное, теми сентиментальными слезами, какими почтенные сеньоры рыдают над котиками и младенцами. Или это жалость к себе? Потому что ты тоже осел, дон Андрес - старый, помятый, костлявый, ненормальный осел. Господи, прости!
Однако епископ прав. Вернуться надо через две недели. Максимум, через три - к началу Адвента. Но лучше бы пораньше. И кстати, он ведь так и не сказал никому, где лежит коробка с венками и рождественскими календарями для больницы!
Нехорошо, нехорошо, нехорошо!!!
Как, в самом деле, нехорошо.
Получится ли позвонить? Это ведь теперь уже будет так дорого, а деньги нужны для другого.
Может, письмо? Сколько времени может идти письмо? Впрочем, если он вернется раньше письма - он все уладит сам, а если нет - до Адвента-то уж как-нибудь все должно получиться. Ведь не на лошадях нынче возят почту?
Значит так.
Коробка с календарями и венками за креслом в его спальне. Милагрос, возможно, ее и найдет, если вдруг затеет большую уборку, но она ведь никому ее не отдаст без личного распоряжения падре. И, кстати, там один календарь для Уршулы. Лучше синенький. Ох, и шоколадки! Деньги на шоколадки в верхнем ящике стола, в сером конверте.
А в голубом бумажка с номером счета, на который перечислены средства для ремонта левого крыла. Только надо подождать, пока на него придут деньги от союза бакалеи и из эстансии, и можно уже начинать работы. Там не сильно много - побелить потолок, покрасить стены, подновить статуи. Починить бы витраж с блаженной Лаурой, но, увы, не к этому Рождеству. А вот стоит ли проследить, чтобы заделали трещину в основании статуи Святого Себастиана? Наверное... наверное, нет... может Милагрос с кумушками и считают, что это неприлично, но если бы не трещина, хе-хе, Анна так и не решилась бы уехать с Микаэлем, и Петро не гордился бы своими внуками. Нет уж, записки у Себастиана прятали еще при доне Октавио, и старик прикрывал на это глаза.
Старик. Н-да. А сам-то ты кто. Пергаментный живчик.
А может, переставить Себастиана к дальней стене, а на этот постамент заказать статую Святого Валентина? Вроде, это было бы даже логично, а?
Шалите, дон Андрес? Хе-хе...
Да ладно. Ни на какую статую денег все равно не хватит. Денег вообще никогда ни на что не хватает. И опять уже надо ехать на поклон в эстансию за вином. Хорошо, что донна Седа - добрейшей души владелица эстансии, и очень отходчивая дама. По крайней мере, была до сих пор. Ох, Господи, пусть она такой и останется, и пусть не обидится из-за задержки с крестинами малыша Пабло! Потому что вина для кумушек Милагрос - этого зубастого собрания вышивальщиц крестиком и плетельщиц розариев - она, конечно, не пожалеет никогда, но вот платить полную цену за вино для мессы... за хорошее вино для мессы... это будет очень, очень печально. И перед Адвентом очень не вовремя.
Он опять подумал "зубастые"? Ох-хо-хо... Ну да, опять. Вот же напасть! А впрочем, приход такой же, как и поп, или как-то так? Господи, Господи, как мне быть? Они - мои бедные девочки. А я уже такой старый, и все еще такой ядовитый... ш-ш-ш-ш-ш-ш...
Кстати, надо сказать Милагрос, чтобы отнесла тот розарий - с черными блестящими бусинами, мальчику Просконе, когда снова отправится к ним в гости. Кажется, он ему нравится, а старому падре вовсе ни к чему столько розариев, какого бы мнения не придерживались на этот счет рукодельничающие донны.
Интересно, почему кошка сегодня не мурлычет? Обычно она начинает тарахтеть, стоит только взять ее на руки. Ах, да. Это же не кошка, это балетка - старая, трепанная, родная, еще мамина.
